— Вы позиционируете себя в качестве не только архитектурного, но и исследовательского бюро. В чем заключается междисциплинарность предварительных исследований? Как давно вы работаете вместе
Николай Переслегин (Н.П.) — Вместе мы стали работать над проектом бизнес-центра в Замоскворечье, на пересечении Пятницкой улицы и Старого Толмачевского переулка. Нас пригласили поучаствовать в закрытом тендере компании O1Properties. Тогда мы работали над конкурсными проектами, дружили и общались. В процессе работы был проделан такой серьезный труд, что после этого мы стали идентифицировать себя как бюро. Это было пять лет назад.
Что касается методов работы, многое меняется, и мы постоянно находимся в поиске. Мы всегда рады развиваться, искать, открывать и исследовать что-то новое. Это и есть самое интересное. Каждый проект — это открытие, непрочитанная книга, гигантское поле для понимания, что сейчас происходит с нами, что происходит в мире. Это постоянное исследование. Не меняются только принципы, которыми мы руководствуемся. Один из них — наличие творческого вызова, интриги в работе.
Это помогает нам думать о проектах постоянно, потому что наша работа — это и есть мы. Это подобно науке, когда настоящий ученый все время делает открытия, каждый день, пусть даже и не глобального масштаба, но каждое из них очень важно.
Наш подход состоит из трех слоев. Первый слой — это многогранное междисциплинарное исследование, которое затрагивает самые разные сферы жизни. Будь то культурологические, социологические, философские исследования, не говоря уже о градостроительных, логистических и транспортных. Исследования включают огромное количество данных, информации. Кроме того, мы всегда ориентируемся на конечного потребителя нашего продукта, нашей архитектуры. Для нас важно понять целевую аудиторию и понять контекст. Второй этап — это ответная реакция на исследование. Это эмоции, чувства, ощущения, которые у нас вызывают эти процессы. И третий слой, который накладывается на два предыдущих, это разработка документации, что тоже невероятно интересно и, как ни странно, является частью творческого процесса.
В рамках этой третьей позиции есть очень важная составляющая — мы являемся генеральными проектировщиками на всех своих объектах. И это связано не с экономическими вводными, а с тем, чтобы воплотить в жизнь все то, что родилось на первых двух этапах. То есть нельзя, создав концепцию, придумав логичную и обоснованную идею, потом ее кому-то отдать на разработку рабочей документации, на авторский надзор. Это нонсенс для нас! Потому что в итоге мы, конечно, не увидим того, что хотели. Только поэтому мы занимаем такую принципиальную позицию.
Сергей Переслегин (С.П.) — Мы очень ценим качественную архитектуру, постоянно воспитываем в себе хороший вкус. Сделанный со вкусом фасад — это большая ответственность и большой труд, постоянная внутренняя работа, которая не заканчивается никогда. Потому что остановка на этом пути может привести к потере вкуса. Нам нужно окружать себя красотой и чем-то приятным, смотреть на хорошие вещи.
— Каких специалистов вы подключаете к процессу изучения вопроса? Существует ли отработанная методология? Или же ваш подход достаточно гибкий и новые задачи определяют его заново?
Н.П. — У нас есть протокол на этот счет. В каждом случае мы ведем исследование по 18 направлениям, подключаем социологов, транспортников, экологов, культурологов, архивистов, историков, маркетологов, специалистов по брендингу и других профессионалов.
С.П. — Основным предметом исследования выступает информация. На первоначальном этапе мы занимаемся сбором любой информации, которая поможет конкретизировать объект и выявить его особенности. Мы прорабатываем все слои, начиная от исторического, социального, культурного и заканчивая функциональным. Во всем многообразии информации заключается правда, которая присуща только этому объекту.
— Расскажите подробнее об истории возникновения названия Kleinewelt Architekten, почему был выбран именно немецкий язык?
Н.П. — Исторически получилось так, что немецкий язык в русской традиции является самым архитектурным. Так повелось еще со времен Петра Первого, очень многие архитектурные, строительные термины имели немецкие названия — например, штангенциркуль, масштаб, рейсшина и так далее. Кроме того, мои партнеры учились, а я стажировался в Германии. Мой брат Сергей Переслегин учился у немецкого профессора Михаэля Айхнера. То есть все мы так или иначе связаны с немецким языком, с Германией. Мы все знаем немецкий, и он позволяет проще общаться с нашими зарубежными коллегами. Kleinewelt Architekten — «маленький мир» — это та часть пространства, территории, за которую мы можем нести свою ответственность.
С.П. — С Германией так или иначе связана биография каждого из нас.
После учебы я, например, стажировался в Мюнхене у Питера Эбнера, и с ним же сотрудничал Николай. А с Георгием мы познакомились в Arch4 — российско-швейцарском архитектурном бюро…
— В одном из интервью вы сказали, что вам интересны небольшие, но важные с концептуальной и смысловой точки зрения проекты. Каким образом была определена эта важность, всегда ли вы сходитесь во мнении относительно качества проектов?
Н.П. — В портфолио нашего бюро самые разные кейсы — от кварталов на 100 тысяч квадратных метров или концепций городов до маленького сеновала для одного нашего друга. Задачи могут быть самыми разными по масштабу, по функциям, по назначению, по статусу.
С.П. — На самом деле, мы очень вдумчиво относимся к нашим проектам и к тому контексту, с которым работаем. Каждый наш проект является самостоятельным художественным высказыванием, но при этом мы всегда стараемся вписать его в существующий контекст, в окружающую среду.
— На вашем счету несколько проектов, имеющих прямую связь с конструктивистским наследием. Чем вас привлекает феномен советского авангарда?
Н.П. — Феномен советского авангарда в целом привлекает всех, кто интересуется архитектурой, да и вообще любого человека, имеющего отношение к культуре вообще. Что касается конструктивизма — это архитектурный стиль, рожденный на территории нашей страны, который прозвучал во всем мире и стал бесспорным трендом. Он способствовал основанию целой школы и огромного количества последователей. И до сих пор многие переосмысляют, исследуют конструктивизм, пытаются понять, что это такое. Любой такой объект, как правило, таит в себе гигантское количество как материальных, так и нематериальных слоев наследия, которые нуждаются в бережном сохранении и изучении. Мне кажется, что это то, что невозможно не любить. И к счастью, нам выпала возможность поучаствовать в реновации нескольких таких объектов.
Георгий Трофимов (Г.Т.) — Для нас близки принципы, которые появились в конструктивизме, мы очень ценим открытость, функциональность, визуальную чистоту.
— Как известно, сейчас все больше появляется проектов, связанных с благоустройством. В этом смысле Москва является своего рода трендсеттером и ориентиром для других городов. Однако во многих случаях для разработки проектов приглашаются иностранные специалисты, имеющие опыт работы с иными культурными традициями. Как вы относитесь к этому? И ориентируетесь ли при создании проектов на зарубежные примеры?
Н.П. — Мы находимся в контексте мировых трендов, постоянно общаемся с зарубежными коллегами. Во всем мире приглашаются разные специалисты из самых разных стран. Вопрос в том, что, к сожалению, московская практика пока была не совсем удачной. Одно дело — просто пригласить звезду как бренд, а другое — реализовать звездный проект от начала и до конца, чтобы он был построен по изначальному замыслу. В нашей стране в силу действующих норм и ограничений даже приглашенный архитектор первой величины должен взять себе в партнеры местного генпроектировщика, так как самостоятельно согласовать проект ни в одной инстанции он не сможет. Так устроена наша местная специфика.
Г.Т. — В русской строительной практике привлечение иностранцев традиционно в случае, когда заказчик хочет некоего обновления. Можно привести в пример Московский Кремль, который построили итальянцы. Это исторический подход.
Мы следим за всеми проектами, которые появляются в информационном пространстве, в том числе за рубежом. Иностранных архитекторов действительно часто приглашают. Но тут важно понимать, что без привлечения наших архитекторов не обойтись. Это необходимость в наших реалиях. Согласования происходят в более чем 30 инстанциях в соответствии с российскими правилами.
— Расскажите подробнее об одном из ваших реализованных проектов — например, о реконструкции бывшей фабрики-кухни на Новокузнецкой улице в Москве.
Н.П. — Мы выиграли закрытый тендер, в котором нас пригласили участвовать. Позже компания-заказчик предложила нам разработать все стадии проекта. Мы прошли этот путь от начала и до конца, все согласовали. Было много вводных со стороны заказчика, много разговоров, дискуссий. Мы убедили коллег в том, что это бесконечно ценная постройка, которая представляет собой объект конструктивизма. Он спроектирован одним из многочисленных домостроительных комбинатов, тогда было принято и модно такое проектирование. Он не имеет какого-то звездного автора, но при этом построен по всем канонам конструктивизма. У нас была задача его реновировать, подчеркнуть и выявить отдельные моменты, и если метафорически выражаться, напомнить ему самому, что на самом деле он является ярким представителем эпохи конструктивизма. Был проделан долгий путь, мы сами согласовывали проект во всех инстанциях — и в городских, и с жителями согласовали. Было огромное количество презентаций. Проект был публичным от начала до конца. Далее последовала задача сделать его интерьер. Опять же заказчиком был проведен конкурс, и мы в нем выиграли. В итоге по нашему проекту реализовали интерьерное решение. Это стало для нас очень важным событием.
С.П. — В самом начале работы над проектом мы задались вопросами, когда и кем оно было построено, провели большое исследование, смотрели архивные данные и пришли к выводу, что это фабрика-кухня 1932 года постройки и один из типовых проектов 30-х годов, которые были построены в Замоскворечье.
Работая над интерьером, мы сделали большое фойе: войдя, ты оказываешься в четырехуровневом пространстве, объединенном большой лестницей, которая спускается от кровли как серпантин. Наверху установили два зенитных фонаря, которые освещают все пространство, а также добавили мансардный этаж в подкровельное пространство.
Проект получился модернистским, с современным прочтением, но знающий человек сможет увидеть объемы и формы, заложенные в первоначальной постройке. Но в то же время наш проект переосмыслил образ рядового здания начала XX века.
Г.Т. — Мы постарались сохранить в постройке все самое ценное и наполнить ее новым содержанием. Работа осложнялась тем, что 30-е годы со стройматериалами было непросто: дом построен, из чего попало — камня, красного и силикатного кирпича, металлолома. Каждый раскопанный элемент фундамента был разным, сложенным из набора известняка, кирпичей…
Работа над конструктивом была очень интересная и познавательная. Еще один очень важный аспект этого здания — это центральная лестница, огромная, светлая, которая выходит на угол Новокузнецкой улицы и переулка. И тут наша большая заслуга в том, что удалось убедить заказчика сохранить эту лестницу. И мне кажется, заказчик теперь не жалеет об этом, потому что получилось уникальное входное пространство, и все, кто посещает это здание, остаются под впечатлением.