Альтернативы

Без преувеличения можно утверждать, что градостроительство как область профессиональной человеческой деятельности сформировалась в процессе поиска выхода из тупика проблем быстроразвивающегося промышленного города. Но также бесспорно утверждение о том, что и регламенты, и эмпирически сложившиеся правила формирования населенных мест сопутствуют цивилизации с древнейших времен до настоящего времени. Они всегда были ориентированы на создание комфортной среды жизнедеятельности исходя из уровня развития общества и культуры каждой исторической эпохи. Одной из сложнейших проблем первой половины ХХ века являлась социальная направленность среды обитания человека. «Сломом градостроительных эпох» следует считать 5-й и 7-й конгрессы Международного союза архитекторов, состоявшиеся в 1958 году в Москве и в 1963 году в Гаване, когда окончательно микрорайон был признан основной элементарной планировочной единицей. Более того, в официальных языках конгресса для перевода использовался термин neighborhood. Микрорайонами мыслили в проектах новых городов и реконструкции как альтернативой развития традиционного города. Вместе с тем хорошо известно, что концепций самодостаточных планировочных единиц значительно больше, и все они получили развитие во второй половине ХХ века, обогащая друг друга. В начале XXI века, например, в Китайской народной республике состоялось несколько экспериментов комбинированных версий рабочих единиц, нейбохудов, комьюнити и микрорайонов.

В рамках данного исследования важен анализ критериев определения планировочных объектов. Они достаточно близки по своему содержанию во всех концепциях в первую очередь потому, что ориентированы на достижение социального эффекта, заключающегося не только в решении жилищной проблемы, но и в четком функциональном структурировании города, равномерном размещении объектов социальных гарантий, объектов культуры и в близости мест приложения труда. Самодостаточные единицы регламентировались допустимой площадью и плотностью застройки, плотностью и численностью населения, наличием общественных пространств. Самыми неоднозначными на селитебных территориях стали объекты культуры, определяемые традициями стран: в США это церковь, в Великобритании паб и магазин, в Финляндии сауна, в СССР клуб и т. д.

Начиная с 2015 г. в международной научной среде в связи с очевидными последствиями конверсии все активнее дебатируется «постсоциалистический город». Как оказалось, этот термин захватывает не только представителей стран бывшего социалистического блока, но практически всех, где так или иначе воплощались концепции микрорайонов, нейбохудов, комьюнити. Интерес вызван еще и тем, что произошла, без сомнения, широкомасштабная апробация близких по смыслу планировочных концепций в разных экономических условиях в странах разного общественно-политического устройства и развитости градостроительного законодательства. При этом наибольшую остроту дискуссий вызывает вопрос: а возможен ли «социальный город»? Здесь следует отметить отрицание социалистического прошлого и замену понятия «социалистический» на «социальный». В странах восточного блока нормативные документы на проектирование и строительство селитебных территорий были близки и содержали в том числе требования формирования здоровых условий жизни и предотвращения заболеваний, к ним относились нормы инсоляции помещений и территорий (в настоящее время упразднены), обязательное наличие микрорайонного сада, пешеходную доступность до школ и детских садов без пересечений с транспортными потоками, защищенность и др. В других странах показатели «здоровья» территории отражались в формализованных показателях процентного соотношения суммарной площади твердого покрытия и «открытой» поверхностью земли с сохраненной почвой и растительностью. Второй фундаментальной основой «социалистического города» являлась гарантия обязательной занятости, преимущественно на крупных предприятиях – флагманах экономики, в непосредственной близости от места проживания, а значит, и предотвращения транспортных проблем. Гарантия труда обеспечивалась во многом за счет распределительной системы и отсутствия предприятий малого и среднего бизнеса в жилой среде. В западных странах возможности трудоустройства по соседству или в границах района не так очевидны, скорее рассматривались в отдельных случаях по прецедентному принципу: если единожды запроектировано, то можно следовать.

Итак, социалистический город, судя по своей регламентной базе, должен был достигнуть высоких социальных качеств за счет равномерного распределения благ, поэтому до недавнего времени проектировщики в определенной степени рассматривали «социалистический» и «социальный» город синонимически. Однако предельная минималистичность архитектурных и средовых решений, «ничейность» часто гипертрофированных общественных пространств не способствовали формированию комфортной среды жизнедеятельности. Особенностью развития городов бывшего СССР и стран Восточной Европы в настоящее время является адаптация советского опыта проектирования к деформациям, произошедшим в условиях становления новой социально-экономической парадигмы. Постсоциалистические перемены в жилой среде стали предметом интереса как отечественных, так и зарубежных исследователей в круге работ о постсоциалистическом городе.

Социально-экономические риски развития жилых территорий на постсоветском пространстве

Изменение функциональных процессов на постсоветском пространстве крупных городов приводит к переосмыслению развития жилых территорий: произошло нарастание интеграции трудовой деятельности в жилую среду в связи с конверсией и развитием малого и среднего бизнеса; непредвиденное точечное строительство новых объектов в жилой среде, изменения объемно-планировочных характеристик.

Изучение современного опыта развития массового жилищного строительства крупных городов соотносится со стратегическими задачами Указа президента «О национальных целях и стратегических задачах развития Российской Федерации на период до 2024 года». В 2021 году распоряжением Правительства РФ была утверждена «Стратегия развития жилищной сферы Российской Федерации на период до 2025 года», которая включает перечень ключевых ориентиров пространственного развития городов, среди которых формирование курса на вовлечение под новое жилищное строительство неэффективно используемых земель в городах, прежде всего это земли в федеральной собственности и инвентаризация застроенных территорий в целях комплексного развития территорий. С момента принятия Федерального закона No 494-ФЗ «О внесении изменений в Градостроительный кодекс Российской Федерации и от-дельные законодательные акты Российской Федерации в целях обеспечения комплексного развития территорий» в крупных регионах страны проводится большая аналитическая работа по определению механизмов реализации закона в части определения территорий и стратегий развития жилой застройки. Значительный прирост объема строительства в крупных городах поддерживается федеральной программой «Жилище». Земельный кодекс, определяя ответственность землепользования, приводит к разделению осваиваемых территорий отдельными застройщиками, что значительно осложняет как формирование стратегий развития районов массового жилищного строительства, так и их воплощение.

В крупных городах России продолжается почти неконтролируемый рост новой застройки на отчуждаемой в прошлом промышленной территории под новое жилищное строительство, который сопровождается одновременными проблемами дисгармонии и агрессивности среды, неэффективностью развития, высокой транспортной нагрузкой, социально-экономическими рисками и экологической деградацией территорий. Так, в Красноярске стремительно развивается массовое жилищное строительство на высвобождаемых территориях. До 2033 года планируется развитие больших территорий внутри города (микрорайоны Белые Росы, Тихие Зори, Мясокомбинат, 3-й микрорайон Солнечный, Покровский, территория бывшего военного городка и другие). По данным Управления Федеральной службы государственной статистики по Красноярскому краю, в Красноярске наблюдается рост жилищного строительства.

Градостроительная оценка развития массовой жилой застройки позволила выявить наиболее характерные социально-экономические риски: обострение проблем социально-имущественной сегрегации территории, повлекшей социально-экономическую разобщенность городского сообщества; невозможность выполнения государством реализации социальных гарантий в виде сбалансированного и безопасного доступа к объектам образования, здравоохранения, культуры; экологические угрозы развития территорий вследствие массовой жилой застройки и высокой антропогенной нагрузки; инфра-структурная избыточная нагрузка, повышение вероятности техногенных аварий, увеличение транспортных проблем; стихийное развитие объектов социально-бытового обслуживания; потеря социокультурной значимости облика города и идентификации территорий; нарушение градостроительного контекста города при интеграции в сложившиеся застройку и ландшафт.

Обострение проблем социально-планировочной сегрегации территории

Дискретность жилой застройки микрорайонов, признак градостроительного модернизма середины ХХ века, в начале ХХI века вызывает критику архитектурной общественности. В результате изменения объемно-планировочных характеристик происходит повышение плотности возводимой застройки. Квартирография современной массовой жилой застройки представлена в основном малогабаритными квартирами по относительно доступной цене. При этом, как показывает демографический анализ, контингент заселения новых микрорайонов – это в основном молодые семьи с детьми, а также граждане, получившие жилье по государственным программам, в том числе по программе переселения. Возрастает антропогенная нагрузка на осваиваемые территории.

В связи с изменениями частных и общественных отношений на жилых территориях с различными видами землевладения и землепользования складывается хаотичная планировочная структура вновь возводимых микрорайонов. Согласно Градостроительному кодексу РФ, обязательно межевание территорий и затем проведение аукциона на проектные и строительные работы. Отведение земель по правилам межевания и сервитутов, а также «распродажа» по «лотам» раздробляют целостное восприятие жилых территорий и в проекте, и в реальности. Как показало натурное обследование микрорайонов, в жилой среде происходит «лоскутное» разграничение территорий по имущественному признаку на пространства частного владении (группы жилых домов, реже кварталы) и общего пользования. Политика межевания значительно уменьшает процент общественных, озелененных пространств. На территории микрорайонов развивается институт самоуправления общедомовым имуществом, формируются социальные сообщества с целью согласованного управления коллективной собственностью – придомовыми территориями. Развивается иерархия институтов самоуправления, которые позволят координировать деятельность множества субъектов и осуществлять адаптивный контроль процессов, происходящих единовременно, с целью согласования разнонаправленных интересов развития общественных пространств и функций в жилой среде.

Соблюдение социальной устойчивости в градостроительном плане предполагает позитивное взаимодействие между всеми членами сообщества, принадлежащими к разным группам по уровням доходности и социальному статусу.

Нарушение реализации социальных гарантий

Социальная доступность жилых территорий представляет собой комплекс гарантированных мер обеспечения устойчивого баланса территорий в отношении доступа к объектам образования, здравоохранения, рекреации, реализации права на общественные городские и природные ресурсы, права на чистый воздух и безопасную и доступную жизнь для каждого. При этом состояние и уровень развития социальной инфраструктуры являются показателями эффективности использования материальных возможностей для улучшения качества жизни населения и уровня социально-экономического развития той или иной территории. Например, в ст. 43 Конституции РФ говорится, что каждый имеет гарантированное право на общедоступность и бесплатность основного общего образования в государственных или муниципальных образовательных учреждениях по месту жительства. В современных микрорайонах массовой жилой застройки наблюдается фактическая перегруженность школ, микроучастки выходят из зоны пешеходной доступности образовательных учреждений. Дети вынуждены пересекать полосы крупных магистралей городского значения, что нарушает первоочередное право на безопасное пешеходное движение к гарантированным объектам социального обслуживания. Нередко, например в микрорайоне Мясокомбинат, территорию для школы отводили после активного освоения участка. Школа оказалась вообще за пределами района, отделена от жилых групп скоростной магистралью. Фактическое наполнение школ в несколько раз превосходит ее проектную численность (в некоторых школах в 2022 году по 25 первых классов). Таким образом, нарушена целостность системы социальных гарантий планировочной единицы: удаленный доступ к школам, несоблюдение равной доступности; для детских садов – резкое снижение здоровых условий территорий.

Геоинформационная оценка и сравнительный анализ фактической доступности общеобразовательных школ в микрорайонах разного периода строительства демонстрируют нарушение основополагающего принципа микрорайонной модели советского периода – обеспечения гарантированного безопасного пешеходного движения детей в школы.

Социально-экологические угрозы развития территорий

Массовое жилищное строительство влечет за собой повышение антропогенной нагрузки на природный комплекс из-за высокой плотности населения возводимых микрорайонов. Например, градостроительная оценка застройки микрорайона Белые Росы в Красноярске выявила экстремально плотностные показатели застройки и использования территории. Микрорайон сформирован типовыми домами-пластинами (17–25 этажей), квартирография домов представлена преимущественно одно- и двухкомнатными квартирами. По расчетным показателям, на площади 16 га проживает 15 тыс. чел., плотность населения 900 чел / га [5, 6]. Это критические показатели жилой застройки, расположенной в экологически чувствительном месте – в прибрежной зоне. Территория микрорайона сформирована полностью на намывных грунтах и вплотную занимает часть протоки Енисея. Застройку отделяют проезд и узкая линия береговой набережной. Строительство школы планируется на территории острова – на Абаканской протоке Енисея. Дворовые пространства полностью не удовлетворяют потребности жителей из-за огромного количества припаркованных машин. Жители микрорайона приспосабливают территорию под собственные хозяйственные нужды, считают «своей» городскую набережную, часть острова Отдыха, протоку реки. Нерациональное территориальное планирование размещения жилых зон, закладываемых в документах генерального плана и ПЗЗ города, ведет к формированию агрессивной жилой среды. С целью стратегического экологически ориентированного, устойчивого градостроительного развития крупных городов необходимо выделять в отдельную зону участки под жилищное строительство на приречных территориях.

Экологическое равновесие в градостроительстве определятся как состояние природно-антропогенной среды, при котором обеспечивается ее длительная устойчивость. В процессе развития массовой жилой застройки на приречных территориях возникают спорные вопросы не только технического характера, неизбежными становятся и проблемы правового регулирования формирующейся среды. В работах Ю. П. Арсентьевой исследованы правовые особенности градостроительного формирования жилой среды в приречных зонах поселений. Автор, исследуя международный опыт внедрения прибрежного права, определяет проблемы использования земли прибрежных территорий, отмечает высокую степень антропогенного воздействия на природную среду, что требует защиты публичных и частных интересов всех субъектов градостроительной деятельности в пределах береговых зон.

Стоит отметить, что в современных проектах планировок микрорайонов массовой жилой застройки наблюдается сокращение процента зеленых насаждений.

Инфраструктурные риски

Как показывает градостроительный анализ, для территорий массового жилищного строительства характерен ряд проблем: архитектурное однообразие и однотипность, отсутствие необходимой инфраструктуры досуга и доступного социального обслуживания, повышение транспортной инфраструктуры, нецелесообразное использование придомовых и общественных территорий. В «новой» жилой среде происходит изменение функциональных характеристик жилой застройки. Значительно увеличивается количество предприятий обслуживания, развиваются альтернативные формы занятости в жилой среде, происходит смена производственных ориентиров, что свидетельствует о спонтанном формировании на открытых пространствах систем общественно-деловых и торговых учреждений. Градостроительная оценка микрорайона Мясокомбинат демонстрирует хаотичное планировочное расположение обособленной жилой высокоплотной застройки, повышенную концентрацию функций на первых этажах, отсутствие объектов социальной инфраструктуры. Микрорайон находится на северо-западной границе города, транспортно удален. Происходит рост инфраструктурной нагрузки, транспортных проблем, связанных с маятниковой миграцией. Утром и вечером въезды на территории удаленных микрорайонов перегружены транспортом.

Потеря социокультурной значимости облика города

Значимую роль архитектурно-планировочного воплощения городов формирует политика развития жилых территорий. Оценка формирования градостроительного силуэта вследствие массового жилищного строительства в Красноярске демонстрирует хаотичную архитектур-но-планировочную организацию среды. Жилые массивы высокоплотной типовой застройки формируют доминирующие панорамные развертки на берег Енисея. Анализ практики нового высотного строительства показывает, что случайное или необоснованное размещение новых высотных доминант может отрицательно повлиять на сложившийся архитектурный облик городов, а также потерю роли исторических и природных доминант в формировании городских силуэтов и панорам. Должны быть выявлены характерные архитектурно-композиционные и градостроительные особенности, определяющие региональную специфику формирования городского силуэта, что позволило бы осмыслить композиционную культуру создания образа современного города с учетом сохранения его идентичности.

Ожидается крупномасштабная реновация районов 1960–1970 годов строительства в связи с моральным и физическим устареванием жилища. Сложности градостроительного законодательства, предписывающие проведение комплексного развития территорий, за счет которого может быть осуществлена реновация жилища, предполагают разработку и принятие локальных актов для этих целей. В настоящее время неразработанность критериального аппарата описания территорий, подлежащих радикальным интервенциям, значительно тормозит принятие локальных актов. Вместе с тем именно селитебные территории социалистического периода, подвергшиеся функциональным деформациям, таким как, например, захват чужеродными функциями зданий и территорий детских садов, вытеснение жилых помещений первых этажей предприятиями обслуживания, строительство подвалов и гаражей и др., сохранили в целом «конструкции» социально-ориентированного микрорайона, расцветив минималистскую серость панельных домов яркостью архитектурной безвкусицы нижнего яруса жилой застройки. В результате размежевания уже существующих районов оказалось довольно много неразмежеванных территорий. Последние, как правило, представляют собой неблагоустроенные лакуны зелени. В ожидании перемен местные администрации, жители, управляющие компании прилагают усилия для реконструкции территорий, повышая их комфорт.

Формируемая альтернатива массовой жилой застройке на постсоветском пространстве должна спровоцировать профессиональную оценку складывающихся социально-экономических рисков и тенденций развития. Очевидна проблема фундаментального осмысления регламентов современной альтернативы «социальному» городу. Развитие массового жилищного строительства должно формироваться с учетом градостроительного контекста как часть взаимосвязанного социокультурного и планировочного развития города в целом.

Университетский кампус в пустыне – миф или реальность? Это реальность, обоснованная процессом освоения экстремальных для жизни территорий в зонах пустынь и полупустынь, которое в XXI веке имеет важное значение для градостроительного развития регионов и не менее важное значение для усиления процесса декарбонизации и адаптации городов к изменению климата. Например, проект экогорода Масдар Сити (Masdar City) с нулевым потреблением энергии, разработанный компанией Нормана Фостера (Foster and Partners), расположенного недалеко от Абу-Даби, представляющий масштабный и амбициозный проект Арабских Эмиратов, реализуется с большими трудностями, связанными с глобальным экономическим кризисом. В Масдар Сити, по замыслу авторов, ключевое значение имеет кампус Института Масдара, который определен флагманским исследовательским институтом Университета Халифы, ориентированным на устойчивое развитие. К сожалению, за последние 12 лет была построена только первая фаза города и высажено менее 5 % зеленых насаждений, формирующих его зеленый каркас, проектная площадь которого составляет шесть квадратных километров и была задумана как модель уникального зеленого оазиса в пустыне. Поэтому в современных условиях нового периода развития урбанизации, связанного с изменением геополитической ситуации, актуальным направлением в создании экогородов, городов-садов – университетских кампусов в условиях жаркого климата, создаваемых на основе концепции «оазиса в пустыне», являются небольшие по площади территории кампусов университетов. Пространственная организация таких кампусов позволяет создавать закрытую экосистему, удобную для жизни, работы, обучения и внедрения современных технологий по снижению потребления углерода.

Анализ некоторых университетских кампусов, имеющих пространственную организацию «закрытого типа» и созданных в период с 1940-х годов по настоящее время в странах с жарким климатом (Technology School of Guelmim в Марокко, Middle East University в Ливане, Zayed University в Дубаи, College of Desert Visual Arts Building в Калифорнии, Texas A&M University в Катаре, Samundra Institute of Maritime Studies в Индии, Agostinho Neto University в Анголе) позволяет сделать вывод о том, что сегодня современный университетский кампус закрытого типа с экологически эффективной системой ландшафтной организации территории формируется в архитектурно-ландшафтный комплекс, оказывающий влияние на градостроительное развитие города или региона.

Уникальным примером создания города-сада, «оазиса в пустыне», является кампус первого частного университета Каламун в Сирии, основанного в 2003 году. Кампус университета расположен в 88 километрах к северу от Дамаска, рядом с городом Дейр Атия между горами Каламун и горами Восточного Ливана. Микроклиматические условия этой территории Сирии отличаются умеренными температурами в летнее время и холодной зимой, поскольку она находится высоко над уровнем моря и вблизи к пустыне. Поистине – райское место: на этой территории и на территории кампуса выращивают виноград, абрикосы, вишню, инжир и другие фрукты, многие из которых не растут в других регионах Сирии. Когда попадаешь на территорию университетского кампуса, вспоминаются сады-парадизы Ассирии и Древней Персии, образы которых дошли до нас в рисунках персидских ковров, а также и уникальные пейзажные античные сады, искусно изображенные на минойских фресках, найденных на острове Санторин. Обоснованием таких ментальных аллегорий является понимание принадлежности большой части территории Сирии к региону Большого Средиземноморья.

История

История создания университетского кампуса Каламун тесно связана с историей развития города Дейр Атия. Это обусловлено тем, что архитектура и градостроительство Сирии сохраняет следы различных исторических периодов – арамейского, ассирийского, античного, османского, французского и социалистического. Понимание особенностей исторического контекста градостроительного развития территории, прилегающей к кампусу университета Каламун, дает ответ на вопрос, «как и почему возник современный архитектурно-ландшафтный комплекс университета, этот уникальный «оазис в пустыне»?»

Город Дейр Атия (население около 22 000 жителей) удобно расположен в сельской местности на международной автомагистрали между Дамаском и Хомсом на высоте 1250 метров над уровнем моря. Такое расположение сделало город Дейр Атия важным перекрестком дорог между востоком и западом, севером и югом Сирии.

Дейр Атия прошла через множество этапов градостроительного и социально-экономического развития, сопровождавшихся не только успехом, но и серьезными вызовами.

Первый этап. История Дейр Атии была связана с возрождением строительства города, которое берет свое начало в Великой Сирии после освобождения Иерусалима Саладдином Аль-Аюби (1187). Важную роль для развития города сыграла его знаменитая жительница – Салеха Хатун, дочь одного из старших командиров Саладдина. Салеха Хатун была инициатором первого возрождения Дейр Атии. Она восстановила речной канал и установила сложную, редко встречающуюся оросительную систему, а затем занялась строительством домов для людей, которых она привезла с собой из разных уголков региона.

Второй этап. Начало второго этапа градостроительного и социально-экономического возрождения Дейр Атии началось в последней четверти XIX века и продолжалось до 1960-х годов; оно характеризовалось культурными, экономическими и социальными аспектами. В этот период были построены школы по образцу миссионерских школ, созданных в Ливане, с использованием арабско-го языка в качестве средства обучения и введением иностранных языков. Эти процессы совпали с активной эмиграцией жителей Дейр Атии в Новый Свет и особенно в Южную Америку. Интересным фактом является то, что активные процессы модернизации строительства и сельского хозяйства велись за счет вернувшихся эмигрантов.

Третий этап. Он начался в 1982 году и продолжается до сих пор. Этот период градостроительного и социально-экономического развития является наиболее значимым для Дейр Атии и всего региона, так как он связан с решением актуальных экологических и социальных проблем, возникающих в результате негативного влияния сухого климата и истощения гидрологических ресурсов на фоне мировых процессов изменения климата. В этот период активно ведутся мероприятия по посадке городских лесов, выращиванию фруктовых деревьев, расширяются пастбищные угодья на городских окраинах, ведется благоустройство межселенных территорий, улиц, скверов и площадей. Важным аспектом реконструкции гидрологической сети региона является строительство глубоких колодцев, поверхностных дамб для создания поверхностного дренажа с целью организации системы естественного орошения и полива созданных лесных массивов и садов. В этот период происходит значительное расширение строительства, отмеченное созданием новых, современных и освещенных улиц и жилых кварталов. Возможно, самым интересным и важным аспектом этого возрождения является создание объектов общественного обслуживания высокого международного стандарта, в том числе больницы Аль-Бассель, оснащенной самым современным медицинским оборудованием, музея, дворца культуры, спортивного городка, общественной бани, дома престарелых и дома для инвалидов, который в настоящее время строится в дополнение к другим учреждениям, и современной школы Калям у Нур. Реальные изменения произошли в социально-экономической сфере региона, в основном благодаря средствам, полученным от репатриантов в регионе Персидского залива.

Логическим завершением и главным событием процесса градостроительного и социально-экономического развития региона является создание университета Каламун в 2003 году. В 2002 году основателем университета (с целью его создания) стала специально созданная компания «Аль-Нибрас». Университет – первое в Сирии частное высшее учебное заведение. Это произошло 9 июля 2002 года. Год спустя, в соответствии с Указом Президента No 293, он был утвержден как частный университет Каламун, что стало значительным событием в истории высшего образования в Сирии. Благодаря самоотверженному вкладу в создание университета его основателей университет положил начало стратегии социально-экономического возрождения области Каламун, стал своеобразным «оазисом в пустыне», местом, где создается новое перспективное поколение будущего Дейр Атии и всей Сирии.

Кампус университета Каламун – современный архитектурно-ландшафтный комплекс

Сегодня университет – современный образовательный центр, в котором обучаются 6000 студентов. В структуру университета интегрированы комфортабельные общежития гостиничного типа на 1800 номеров для студентов, а также более двухсот гостевых квартир для преподавателей и руководителей структурных подразделений университета. Студенческие общежития и квартиры для преподавателей отличаются высоким уровнем комфортности: доступом в интернет, телефоном, круглосуточным сервисом с постоянными клиринговыми услугами.

Функционально-планировочная структура кампуса включает:

– специализированную учебно-образовательную зону (учебно-лабораторные корпуса, университетская больница);
– общественно-деловую зону (библиотека на 1000 читателей, молл, ресторан, кафе, амфитеатр на три тысячи зрителей для проведения различных мероприятий и ежегодных выпускные церемоний, сервисные объекты);
– спортивную зону (спортивный городок с футбольным полем, баскетбольными, волейбольными и теннисными площадками и крытым спортивным залом и бассейном)
– жилую зону (общежития студентов, дома сотрудников);
– сакральную зону (мечеть);– рекреационную зону (небольшой зоопарк и конноспортивный клуб для обучения верховой езде, скверы, бульвары, сады и парки университета)
– производственную зону (объекты коммунальной и транспортной инфраструктуры).

Объекты, формирующие пространственно-планировочную структуру кампуса, интегрированы с зеленым каркасом территории и представлены различными по функциональному назначению объектами озеленения общего пользования, учитывающими наличие в структуре кампуса университетской больницы. Геометрия плана кампуса университета ассоциируется с растительным рисунком традиционных восточных ковров. Таким образом, формируется уникальная структура ландшафтной организации территории кампуса. Ассоциация с элементами живой природы, стволами растений, стеблями, листьями прочитывается в планировке и композиции ландшафтной структуры кампуса; ландшафт кампуса «связывает» все элементы пространственно-планировочной структуры в единый архитектурно-ландшафтный комплекс.

С позиции теории и практики ландшафтного урбанизма, процессы градостроительной гибридизации коснулись и территорий университетских кампусов. Современные университетские кампусы приобретают функции гибридных пространств, которые интегрируют программные направления градостроительного развития прилегающих территорий, научные исследования, новейшие технологии в области сохранения общественного здоровья, медицины, экологии, архитектуры, строительства, дизайна и информационных сетей с природой, открытыми пространствами, объектами сакральной архитектуры и уникальными природными условиями мест, на которых они расположены. Таким образом, происходит формирование архитектурно-ландшафтного комплекса кампуса на основе эффективной организации общественно-рекреационных пространств в единую систему путем формирования «зеленой инфра-структуры», где задействованы все здания и сооружения кампуса, формирующие гибридные пространства независимо от их функционального назначения за счет применения одного из главных принципов теоретической концепции ландшафтного урбанизма – использования горизонтальных поверхностей [7, с. 101]. Формирование архитектурно-ландшафтного комплекса университета Каламун основано на принципе ландшафтно-экологической адаптации – «возвращение природного потенциала в городские пространства» [9], который наиболее эффективно «работает» в условиях жаркого климата региона Аль-Каламун. В настоящее время на территории кампуса высажено большое количество декоративных и плодовых деревьев, кустарников, цветов, многолетних травянистых растений, которые составляют основу зеленой инфраструктуры кампуса, проложен поливочный водопровод, обеспечивающий вегетацию растений.

В условиях изменения климата нехватка воды становится широко распространенной реальностью для глобальных городов с быстрым ростом населения, потому что вода обеспечивает эффективное функционирование устойчивой и динамичной городской системы. Потребность в воде для «зеленой инфраструктуры» вызывает серьезные вопросы, связанные с практическими механизмами управления водными ресурсами, особенно для городов, расположенных в полузасушливой или засушливой среде (пустыни, полупустыни). В университете Каламун решение проблемы обеспечения территории кампуса водными ресурсами и их вторичного использования, являющиеся важным компонентом для создания комфортной и устойчивой среды, осуществляет кампания «Аль-Нибрас», которая управляет его территорией.

Региональной и национальной особенностью формирования кампуса университета Каламун в Сирии является включение в структуру кампуса мечети, которая также интегрирована с его зеленой инфраструктурой: это уникальная особенность формирования кампусов университетов арабских стран бассейна Большого Средиземноморья. Можно сделать вывод, что уважение к традициям, сохранение исторического контекста территории, применение экологически эффективных инженерных систем, создание устойчивой к жаркому климату зеленой инфраструктуры кампуса, в структуру которой интегрированы общественные пространства, является основой архитектурно-ландшафтного комплекса университета Каламун – оазиса в сирийской пустыне.

Интеграция кампуса в процесс регионального планирования и градостроительного развития региона

Процесс интеграции кампуса университета Каламун в стратегию развития региона Аль-Каламун имеет важное значение для стратегического планирования территорий Сирии. Опираясь на исторические предпосылки в контексте теории средиземноморского урбанизма, важно понимать значение исторического контекста в развитии региональной системы расселения для формирования новых концепций пространственного планирования и градостроительного развития территорий регионов страны. Кампус университета Каламун окружает незастроенная среда, охватывающая естественные и полуестественные экосистемы региона Аль-Каламун, представленные пустынными ландшафтами и горными массивами. Поэтому важным аспектом в проведении научно-исследовательских и проектных работ по проблемам формирования устойчивых градостроительных систем региона, выполняемых научными сотрудниками университета Каламун под руководством доктора Салима Дабуль, является интеграция экологического подхода в процесс стратегического пространственного планирования региона.

Регион Каламун обладает возможностями и социально-экономическими условиями, которые позволяют сформировать интегрированную градостроительную сетевую структуру – основу нового города. Развитие нового города Каламун зависит от исторических, культурных и экономических аспектов, которые определяют основные векторы социально-экономического совершенствования за счет пространственной конвергенции городских сообществ. В настоящее время происходят процессы урбанизации, связанные с городским слиянием между городами района Аль-Каламун в новую градостроительную систему – новый город Каламун (Кара – Дейр Атия – Ан-Набек – Ябруд). Поэтому до окончания процессов интеграции этих городов в новую градостроительную систему необходимо подготовить благоприятную почву для будущего градообразующего развития, направить и принять необходимые меры безболезненного и легкого перехода в новую региональную систему. На основе проведенного комплексного градостроительного анализа были выявлены основные «точки роста» в планировочной структуре городов, связанные с перспективными возможностями для социально-экономического развития каждого города, а также с требованиями и пожеланиями жителей этих городов. Такой подход обоснован достижением основной цели градостроительного слияния городов региона Каламун в новую градостроительную систему: максимальное обеспечение занятости населения, улучшение условий и качества жизни и повышение социально-экономических и экологических показателей для устойчивого развития. Одним из необходимых условий успешной реализации градостроительного слияния городов региона Каламун должен стать мониторинг процесса градостроительного развития этого региона и Сирии в целом, необходимый для регулирования территориального планирования. Пример создания нового города Каламун является аналогом для планирования устойчивых градостроительных систем остальных регионов Сирийской Арабской Республики и других стран этого региона, в которых города расположены близко друг к другу и стремятся к объединению с целью градостроительной интеграции.

Для понимания значения университетского кампуса в процессе градостроительного развития региона Аль Каламун, причин возникновения гипотетического города Каламун и выбора оптимального варианта пространственно-планировочной концепции было создано три гипотетических сценария развития региона. За основу дальнейшего градостроительного развития региона выбран третий сценарий развития, основанный на создании зеленого каркаса, интегрированного с транспортной инфраструктурой. Таким образом, микромодель локальной планировочной структуры университета Каламун была транслирована на региональный масштаб, и маленький оазис в пустыне – университет Каламун – становится частью экологически-ориентированной градостроительной системы региона. Кампус университета Каламун за последние десять лет стал точкой роста, «якорным элементом» в структуре региона. Поэтому предлагаемая стратегия развития региона, с одной стороны, оставляет территорию кампуса обособленной, не включает ее в структуру проектируемых поселений, а с другой – интегрирует ее в транспортный каркас, зеленый каркас, систему общественных пространств региона.

В настоящее время кампус университета Каламун – пилотная площадка для создания экологически ориентированной градостроительной структуры – автономного градостроительной образования, кампуса закрытого типа, который формируется в архитектурно-ландшафтный комплекс. Для университетских кампусов, расположенных в климатических зонах с жарким климатом, экологически ориентированный подход является наиболее эффективным для создания пространственно-планировочной структуры территорий с целью устойчивого развития.

Заключение

Создание университетского кампуса в пустыне – сложная задача, требующая междисциплинарного подхода, который позволит максимально эффективно внедрять современные инновационные экологические, биологические, ландшафтные, инженерные технологии для создания конкурентоспособного пространства и комфортной среды. «Оазис в пустыне» – это не только кампус, утопающий в зелени: это современный архитектурно-ландшафтный комплекс, который стимулирует социальную, культурную и экономическую жизнь внутри и вокруг него.

Введение. Онтологические основания архитектуры априори коренятся, прежде всего, в двух ее противоположных интенциях, одна из которых направлена на удовлетворение необходимых утилитарных потребностей человека, а другая – на создание духовных, художественно-эстетических ценностей. Архитектурный объект – это материальное сооружение, обладающее художественными качествами. Решение прагматических задач, направленных на пространственную организацию социальных процессов с разработкой функциональной и конструктивной структуры объекта, составляет неразрывное единство с творческой стороной осмысления действительности, которая раскрывается в художественно-символическом образе архитектурного произведения. Нарушение противоречивой целостности, колебание устремлений в сторону прагматического (технического) или наоборот эстетического (художественного) характеризуют направления развития архитектуры ХХ века – модернизм и постмодернизм, объединивших всю разнородную и разнообразную совокупность архитектурных течений.

Руководствуясь в поиске истины принципом релятивизма, подразумевающего хотя бы две стороны для срав-нения, теоретики и философы архитектуры обращались к антагонизму дихотомного напряжения связи пространства и времени, влияния глобального и локального, стремления к индивидуальности и универсальности, анализу стилевого унитаризма и плюрализма и т. п. «Согласно пифагорейцам, мир образуется в процессе гармоничного устроения противоположностей и в результате принимает форму шара». Именно противоположность противопоставлений предельного и беспредельного, по мнению пифагорейцев, дает начало ряду производных противоположностей гармонии – статики и динамики, симметрии и асимметрии, единства и множественности, контраста и нюанса и т. д.

Антагонизм мышления, апеллирующий к различным сферам жизненного опыта и истории, культурным традициям и географии, опирается на различные модели представлений и преобразований прежде всего из области естественных и гуманитарных наук. «Разрушение метафизической парадигмы «сняло» целевую установку финального синтеза гипотетической «истинной картины мира», заменив ее многообразием «интерпретирующих версий»; сама «логика» под воздействием наступающего гуманизма изменяет свою природу, проникаясь герменевтикой или поэтикой».

Таким образом, в историческом процессе развития архитектуры можно выделить две относительно самостоятельные, противоположные по смыслу тенденции: во-первых, универсально-историческая тенденция абсолютного движения становления (тенденция раз-вития и совершенствования архитектуры); во-вторых, социоцентристская тенденция относительного движения становления (тенденция замыкания исторического процесса на наличный конкретный социокультурный контекст данного места). Специфические мотивы архитектуры формируются под влиянием месторасположения в пространстве и исторического времени, социального устройства и культурных традиций, уровня развития науки и технического потенциала.

Универсальность идей и их единовременное возникновение и распространение в социальном пространстве иллюстрирует теория «коллективного бессознательного» Карла Густава Юнга, в которой автор пишет, что культурные архетипы «в виде символических образцов живут в мифологии разных народов. Присутствие архетипов в виде универсальных или специфических кодов в нашем настоящем, исходя из цивилизационного критерия преемственности развития, обосновывал советский философ и культуролог Михаил Константинович Петров. Рассматривая культуру как социальный текст, он указал на возможность его кодирования. «Социокоды интегрируют знаковые системы культуры, составляют механизм регламентации содержания и развития исторически сложившегося культурного типа. Таким образом, как и сами цивилизации, их социокоды соприсутствуют в нашей нынешней жизни, в современной культуре или в виде универсального, или в виде уникального». Двойственность такого подхода подводит нас к концепциям «места» (с позиции уникальности и специфической идентичности) и «не-места» (стирание отличительных качеств и свойств, тиражирование стандартизированных универсальных типов).

Архитектурное пространство. Тенденция функционализма, превратившаяся в универсальную, глобальную идею разрешения проблем и противоречий общества, строилась на принципах рациональности, целесообразности и обоснованности. Массово тиражировались устойчивые стереотипы, в которых «<...> функционально оправданная форма была построена на подчинении всей архитектурной композиции, всего архитектурного выражения строго определенным утилитарным функциям, вне которых нет и архитектурной формы». Эстетика целесообразности приводила к вытеснению архитектурного творчества, потери его содержательной стороны. Разрешение данной проблемы венгерский художник и искусствовед Ласло Мохоли-Надь видел в постижении «ощущения пространства», выдвигая его в качестве основного критерия архитектурного творчества. В архитектурном пространстве он выделяет не только видимые физические величины и свойства (объективная реальность), но и скрытые кинетические качества (невидимые силовые поля и линии движения, пронизывающие пространство). Поэтому архитектор, организовывая пространство, должен не только оптимально учитывать его функциональное назначение и конструктивную структуру, но и создавать атмосферу «ощущения пространства», принимая во внимание социальный и культурный кон-текст, местные традиции и т. п. «Поиски образности через стиль ничего не дадут, без решения этих задач пространство здания – лишь «сцепление пустот»».

Известный американский теоретик Рудольф Арнхейм полагал, что творчество эквивалентно образному мышлению, в котором процесс восприятия и творчества сливается воедино. Он считал невозможным понять архитектурное пространство без учета воздействия некоего силового поля, которое «излучают» здания, обозначив его термином «визуальное поле». Мощность силового поля у вертикальных объемов по сравнению с горизонтальными более значительна, что объясняется психологией восприятия человека, склонного преувеличивать вертикальные размеры и приуменьшать горизонтальные. Р. Арнхейм отмечал, что «окружение, спроектированное как единое целое, являет систему более высокого порядка, чем нарастающее фрагментарно, как это происходит в большинстве реальных поселений». В настоящее время точечная, фрагментарная застройка, не учитывающая сложившегося контекста среды и характерная для большинства городов, разрушила не только ясность восприятия большинства архитектурных ансамблей, но и имеющуюся городскую инфраструктуру, создав множество трудноразрешимых проблем.

Как уже неоднократно говорили и писали многие специалисты – архитекторы, конструкторы, экономисты, юристы и т. п. – «<...> потребность в точечной застройке не оправдана интересами граждан и, прежде всего, проистекает из стремления инвестора (строительной фирмы) получить дополнительную прибыль – не надо расходовать средства на коммуникации (водоснабжение, энергообеспечение), имеется облегченный доступ на строительную площадку» [8, с. 49]. С другой стороны, точечное заполнение города в целях эффективного землепользования является необходимой реальностью, без которого невозможно обойтись. Однако это должно быть вдумчивое и осторожное вмешательство, построенное на глубоком аналитическом исследовании окружающей предметно-пространственной среды, способствующее восстановлению и повышению привлекательности района строительства для жителей, а не просто объем примитивной архитектуры, уничтожающий существующее благоустройство и озеленение, с дополнительной нагрузкой на инфраструктуру.

Норвежский теоретик архитектуры Кристиан Норберг-Шульц считал, что сугубо прагматические подходы к организации предметно-пространственной среды приводят к упрощению и безликости создаваемого пространства. Взаимодействие окружающей среды и архитектурного объекта должно быть содержательным, прочитываться или расшифровываться как некий код, раскрывающий архитектурную идею, художественный язык которой «впитал» уникальные качества места. В таком случае место превращается в своеобразную декларацию идей, взглядов и убеждений архитектора – социально-политических, культурно-исторических, экологических и т. п.

Концепция места. Места являются частью жизненного пространства и могут предстать перед нами в нескольких ипостасях: в виде цели, к которой мы стремимся; центра обитания и воплощения значимых явлений нашей жизни; пункта отсчета в ориентации и познании окружающей среды. Бинарные оппозиции определяют ориентацию места – вертикаль-горизонталь, спереди-сзади, право-лево, центр-окраина, внутреннее-внешнее, открытое-закрытое, далекое-близкое. «Место воспринимается как средство возможной материализации идеи, как передача определенного «послания» (архитектурной идеи)». Таким образом, совокупность материальных и нематериальных исторических факторов «создает» идентичность любого места, которая может быть значима как для инди-вида, так и для многих людей.

Пространство и среда как места жизнедеятельности человека интересовали многих ученых; к ним обращались Э. Сурио, М. Хайдеггер, Г. Башляр, О. Ф. Боллноу, Ж. Пиаже, Р. Шварц, К. Норберг-Шульц, М. Оже и др. Французский философ Этьен Сурио обращает внимание на то, что пространство становится местом только тогда, когда оно «выделено» каким-либо событием или объектом.

Архитектурный объект может привнести уникальный колорит и придать окружающему пространству качества самобытности и индивидуальности, что обуславливает «рождение и появление» места. «Конечная цель архитектуры – помочь человеку сделать его пребывание в обитаемом пространстве поэтическим». Реальное представление о мире, по мнению М. Хайдеггера, человек получает только тогда, когда «он включен в произведение» – только в совокупности с окружающей природой (местом) можно «прочитать» и прочувствовать полноту смыслового содержания архитектурного объекта.

К. Норберг-Шульц, рассматривая смысл и специфику архитектурного пространства, подчеркивал наличие в нем «вообразимой структуры», которая предоставляет множество идей (история, события, традиции, культура) для раскрытия уникальности места; позволяет идентифицировать себя с окружающей средой (местом); прочувствовать единение с местом. Английский поэт Уильям Вудсворт, рассуждая об ощущении флера романтизма места, писал: «<...> можно заметить, что определенные места наполняются чувствами, повышающими их ценность, и в качестве мест, воображаемых стали более подлинными, чем в качестве мест реальных». Место обладает индивидуальной или коллективной памятью, оно способно вызывать и стимулировать воспоминания. Французский этнограф Марк Оже, анализируя понятие «места», определяет его основные признаки: идентичность (пространство места характеризует субъект или объект); историчность (историческое прошлое, знакомые люди, объекты и детали и т. д.); связанность (связь между предметами и людьми, принадлежащими данному месту).

Концепция не-места. Если концепция места связана с уникальностью и самобытностью места, позволяющее его легко идентифицировать и позиционировать локальные, индивидуальные, присущие только данному месту характеристики, то противоположная ей концепция не-места рассматривает явления, стирающие все грани непохожести в рамках глобального распространения единых штампов и образцов, приводя к типовой, обезличенной среде. Понятие «не-место», впервые введенное М. Оже в противовес «месту», лишается своего смыслового содержания, перестает отождествляться с историческими событиями, культурными традициями, ощущаться как свое личностное пространство. Вымывается и уничтожается коллективная и индивидуальная память места, отменяя его назначение и превращая его тем самым в не-место. «Если место может определяться как идентифицирующее, связующее (диалоговое) и историческое, то пространство, которое не может себя определить, как идентифицирующее или как связующее, или как историческое, будет определяться как не-место».

Результат. Рассмотрим противоборство концепций места и не-места на примере формирования архитектурного пространства города Курска. При первом упоминании этого места оно практически у всех идентифицируется, во-первых, с историей – крупнейшим событием Великой Отечественной войны – Курской битвой, грандиозное танковое сражение; во-вторых, с географией – Курской магнитной аномалией, крупнейшим месторождением железной руды; в-третьих, с уникальным «концертным» пением курских соловьев. На самом деле, по сравнению с первым возникающим ассоциативным рядом, история места намного богаче. Первое поселение, обнаруженное археологами на территории города, относится к верхнему палеолиту XV – XX тыс. до н. э. Первое городище – «протогород» в устье рек Кур и Тускарь был основан в VI – V вв. до н. э., который во II в. до н. э. был разрушен сарматами. Территория вновь осваивается только к первой половине I тыс. н. э. Первое письменное упоминание о Курске относится к 1032 году – времени Киевской Руси; именно этот год официально считается датой основания Курска. Двойственную природу истории существования города можно кратко выразить оппозицией «мир – война». С одной стороны, приграничное расположение города (на границе Киевской Руси, затем Литвы, и, наконец, Российского государства) обусловили непрерывные разорительные военные сражения, а с другой стороны – расположение на перекрестке торговых путей обеспечивало возрождение, процветание и благосостояние (с начала XVII в. – это место проведения ежегодной всероссийской Коренной ярмарки). С 1779 года он становится центром одноименной губернии.

Идентификация места. Исторический центр города располагается на холме, где ранее размещалась доминирующая над окружающей местностью крепость-кремль Курска. Треугольное в плане укрепление с востока и запада защищали обрывистые русла рек Кур и Тускарь, а с северной стороны – глубокий ров. Деревянная крепость неоднократно разрушалась и вновь отстраивалась, а в 1615 году в честь успешной обороны и избавления от польско-литовского войска в ней был основан Знаменский монастырь. По генеральному плану 1782 года на месте засыпанного рва была организована Красная площадь. В честь победы в Отечественной войне 1812 года был заложен и спустя 10 лет построен большой Знаменский собор, который долгие годы вместе с другими многочисленными православными храмами формировал силуэт городской застройки. Вокруг храма были построены монастырские службы и кельи для монахов – «Братский корпус», административные здания города – присутственные места и мужская гимназия.

Сформировавшийся к началу ХХ в. исторический центр города имеет четко выраженную «вообразимую структуру», которая прочитывается в системе пространственных отношений, основными элементами которой являются земля и небо, вода и растительность, а также мощная энергетика существующих исторических зданий, где преобладает ведущая вертикаль Знаменского собора над протяженными горизонталями окружающих зданий, символизирующих мощь и неприступность древнего кремля. Пространственно-темпоральная структура складывается из развития ритмичных отношений вертикалей и горизонталей, которая накладывается на туго закрученную спираль ретроспективы исторических событий, разворачивающихся на этом месте.

К тысячелетию города (в 2032) предполагается провести значительные мероприятия по благоустройству и восстановлению историко-культурного облика центральной части Курска. С целью разработки концепции и плана реновации был проведен открытый архитектурный конкурс, в котором архитекторы постарались, каждый по-своему, прочувствовать атмосферу прошлых эпох. Основная задача, стоявшая перед проектировщиками – создать современное комфортное пространство для горожан, сохранив «дух места», его сакральный смысл и историческую неповторимость, воссоздав утраченный образ зданий и наполнив их новым функциональным содержанием.

Новая архитектура зданий общественного назначения должна была не затмевать историческую застройку, а вы-ступать фоном ее восприятия, грамотно расставив визуальные акценты. Проектные предложения учитывали: 1) объективные пространственные характеристики места (размер, рельеф, объекты реновации, архитектурный стиль, цветовое решение, территория для нового строительства и т. д.; 2) образ места, сложившегося по историческим и архивным сведениям, картам, чертежам, планам, фотографиям, литературным источникам, средствам массовой информации, живописным произведениям и т. д.; 3) индивидуальные особенности авторского прочтения и ощущения поэтики пространства места, основанном на стремлении «расшифровать» код значимых пространственных ценностей, рассматривая систему в диалектическом движении, дополняя «<...> имеющуюся систему значений чем-то своим, не противоречащим основному коду, сохраняя в итоге существующую структуру действительности».

Нивелирование места. Человек становится заложником того места и среды, которая его формирует: архитектура вольно или невольно оказывает воздействие на его сознание, диктует особенности восприятия. Разрушительный характер архитектуры ХХ в. выражался, прежде всего, в стирании региональной индивидуальности и идентичности места, а также в ограничении разнообразия форм и образов. Типовая обезличенность «бетонной прозы» жилых районов, тиражирование формально-стилистических приемов культурно-деловых центров современных городов уничтожают своеобразие и духовность места. Многократная повторяемость объектов инфраструктуры приводит, как говорил М. Оже, к «взаимозаменяемости городов». Не-место характеризуется отсутствием связей, выражающих идентичность, полной анонимностью и универсальным набором стандартных элементов, обеспечивающих тотальное сходство, бедным и примитивным арсеналом средств выражения. Под идентичностью понимаются новые, лишенные индивидуальности готовые шаблоны, обреченные на унификацию объектов офисных зданий, банков, предприятий, торговых сетей. Множественность копирования брендов, ставшее лейтмотивом современной застройки практически одинаковых, одетых в алюкобонд объемов торговых центров Курска, нивелирует гуманность и уникальность среды.

Заключение. В завершение статьи хочется отметить, что антагонизм уникальности и безликости, концепций «места» и «не-места», рассмотренный на примере города Курска, иллюстрирует проблемы многих городов постсоветского пространства. Богатое историческое прошлое не обретает свою форму и структуру в пространственной организации места и художественно-эстетическом решении архитектурных объектов. Невыразительность, типичность и безликость, тиражируемость известного и привычного превалирует над вдумчивым и тактичным подходом. Осмысление места и выявление его культурных смыслов при организации пространства становится важной частью предпроектной деятельности, в которой концептуальное проектирование неразрывно связано с углубленным аналитическим исследованием.

Оптимальное комфортное пространство содержит визуальные символы и иконические знаки, обладает ценностными историко-культурными и природными критериями, связано с личностными переживаниями: вызывает воспоминания или создает новые впечатления, идентифицируя и превращая его в уникальное место. «Ведь архитектура и есть одна из важнейших сил, при помощи которых можно сопротивляться ложному обыскусствлению мира». Полинаправленность и многослойность «следов» присутствия информационных символов в среде активизирует внимание, интерес и желание прочесть закодированные сообщения. Разнообразие противостоит монотонной, схематичной безликости, появляющейся в результате избыточной простоты и «дефицита изменений».