Отсутствие критики - свидетельство скучных и слабых решений

Сергей Кузнецов

Главный архитектор города Москвы, первый заместитель председателя Комитета по архитектуре и градостроительству города Москвы.

Куратор образовательных программ кафедры территориального развития им. В.Л. лазычева. Руководящий партнер архитектурного объединения «SPEECH Чобан & Кузнецов» в Москве (2006-2012). Архитектор (МАрхИ).

Сергей Олегович, по роду своей деятельности Вы отвечаете за развитие территории Москвы. С практической точки зрения, что кроется за столь популярными сегодня терминами «территориальное развитие» и «городское развитие», есть ли между ними принципиальная разница?

«Территориальное» можно понимать шире, чем «городское». Для меня «городское» - внутри «территориального», то есть это более широкий термин, подразумевающий не только город. Мы мыслим категориями градостроительной документации. Вместе с тем развитие города, его территорий включает в себя не только строительные решения, но и развитие городской культуры, городских привычек, мотивации людей к определенной модели поведения. Например, темы платной парковки или активного образа жизни, спортивной культуры города – эти аспекты также относятся к городскому развитию. Темы достаточно обширные, которые сложно осветить в двух словах. Тем не менее, если постараться ответить на вопрос коротко, именно градостроительная документация позволяет реализовывать проекты территориального развития. Генеральный план города является, на мой взгляд, больше теоретическим документом. Практическим документом, в этом смысле, являются Правила землепользования и застройки. И основная «боевая единица» – это проект планировки территории, который определяет застройку места. По такому алгоритму был реализован проект московской реновации, например. Реализуется проект «Москва-река». Таким образом, для реализации проектов территориального развития в городе необходима градостроительная документация, которая позволяет детально определить застройку, транспортные схемы, методы благоустройства, которые, в свою очередь, определяют образ жизни рассматриваемой территории.

DSC_2971.jpgДворец гимнастики Ирины Винер-Усмановой  (источник: пресс-служба Москомархитектуры) 

Вы подчеркиваете особую значимость нормативно-правовых актов в проектах территориального развития. Означает ли это, что инициатива городского развития принадлежит власти? Или все-таки городским жителям?

Это всегда продукт диалога. У этого процесса есть разный триггер. Например, востребованность определенных решений – здесь инициатива может исходить от жителей. Но чаще, надо сказать откровенно, именно городские власти принимают решение о развитии тех или иных территорий. На моей памяти большие проекты редко происходили по инициативе жителей. Наглядный пример – программа реновации (жилья в Москве – прим.ред.), которая изначально была инициирована по запросам жителей. Москва занималась сносом и переселением пятиэтажек достаточно давно. Еще Юрий Михайлович (Лужков – прим.ред.) запустил этот процесс. Порядка 1700 домов были расселены предыдущей администрацией (Москвы – прим.ред.). Эта программа получила много положительных отзывов переселившихся москвичей. Небезосновательно можно утверждать, что проект реновации, помимо хозяйственной необходимости принимать какие-то решения в отношении старого жилого фонда, обусловлен в том числе и активной поддержкой жителей. Это пример взаимного движения навстречу. Понятно, что любой проект подвергается критике, в том числе самый интересный и положительный. Да, город так сложно устроен. Проект может быть инициирован по запросу жителей, но и между жителями нет согласия: кто-то критикует, кто-то приветствует. Это присуще любому проекту.

В свое время В.Л.Глазычев отмечал важность междисциплинарного подхода к проектам территориального развития. Сегодня мы видим этот метод на практике: в сфере городских исследований, знаний о городе, управления городскими изменениями в стремительно меняющихся условиях требуется все больше специалистов смежных профессий. Как Вам удалось выстроить работу со специалистами и сформировать свою команду? Существует ли некая идеальная для Вас модель работы, без которой невозможно территориальное развитие и преобразование города?

Да, у нас существует органиграмма коллектива, есть постоянный штат, который здесь работает. Он небольшой, но очень квалифицированный. Есть более широкий состав команды, хотя относится, скорее, к «внутреннему кругу» – это наши подведомственные организации: ГАУ «Институт Генплана Москвы», ГАУ «НИ и ПИ Градплан Москвы»,  ГБУ «ГлавАПУ», ГУП «Мосгоргеотрест», специалисты которых участвуют непосредственно в проектном процессе. Есть круг организаций и исполнителей, привлекаемых по контрактам на конкурсной основе. Есть ряд экспертов по разным направлениям, с которыми мы регулярно сотрудничаем. Он довольно широкий. При выборе экспертов мы обращаем внимание на публичность. Нам важна их профессиональная репутация, чтобы прислушиваться к их мнению и пользоваться оценками в публичном поле, в социальных сетях. Сегодня это очень актуально, поскольку защита проекта – это не только Госэкспертиза. Хотя это тоже важно. У нас была экспозиция на международном фестивале «Зодчество» (2017 г. – прим.ред.). Она называлась «Архитектурное исследование: от публикации до реализации» и демонстрировала, как публичное продвижение проекта оказывает влияние на его существование, на качество организации. Сегодня это не менее важно, чем работа архитектора или управленца проекта. Мир стал таким, что жизнь еще не родившегося проекта в публичном пространстве приобретает колоссальное значение. Мы много работаем над тем, чтобы правильно подавать и объяснять проекты, находить их сторонников. Общественное мнение может как помочь проекту состояться, так его и утопить.

Повышенное в последнее время внимание к теме территориального развития не обошло стороной и фигуру главного архитектора. Какова, по Вашему мнению, его роль в команде? В регионах далеко не всегда главный архитектор имеет соответствующий статус.

Я, как главный архитектор, мог бы сказать, что статус надо делать выше, и главный архитектор – важный человек. Но отвечу несколько по-иному. Я считаю, что, безусловно, в части архитектуры и градостроительства должны быть активные и энергичные люди с собственной позицией, готовые защищать те или иные решения. Но убежден, это необязательно должен быть главный архитектор. Должны быть люди в команде главы региона, кто бы этим горел и хотел заниматься. Те, кому эта роль присуща и подходит. А тема его полномочий и веса, я считаю, должна быть оставлена на усмотрение главы региона. Я много читал и слушал оценок и комментариев (в свой адрес – прим.ред.) после того, как меня назначили, что принижается роль главного архитектора. Это вопрос позиции руководителя города: насколько он воспринимает главного архитектора как партнера по диалогу, источник мнения, к которому нужно прислушаться. Значение имеет не то, как называется должность, сколько степень твоего участия в работе. В Москве я с этим проблем не вижу. Я считаю, что мое мнение слышится, работает, и Сергей Семенович (Собянин – прим.ред.) более чем положительно воспринимает (мою деятельность – прим.ред.). Прерогатива главы региона – выбрать, кого ему слушать. В конечном итоге, это его ответственность. Поэтому то, что у нас в городе происходит – это всегда будет заслуга или не заслуга Сергея Семеновича, все плюсы и минусы. Потом уже моя, как приглашенного сотрудника, который помогает решать те или иные задачи. И вот тут ключевой момент, который определяется позицией конкретных людей – готовность принять на себя ответственность по тем или иным сложным вопросам. Готовность разделить ее с руководством. Я вижу проблемы отдельных проектов, например, конкурс «Тучков буян» в Санкт-Петербурге. На мой взгляд, главная проблема не в дискуссии вокруг проекта. Я уверен, что конкурс сделан технически грамотно. Но мне очевидно, что нет того, кто мог бы взять за него ответственность, сказать: «Я вижу парк таким и буду делать его таким», как это было в моем случае с «Зарядьем». У меня была позиция: у нас есть конкурс, есть выбранные архитекторы, мы стоим на этой позиции и доведем ее до конца, и будет такой результат. Я в него верил. Эта позиция обременительна для того, кто ее отстаивает. Собираешь кучу «шишек», критики. Да, желающих на такую позицию не много. Но кто-то должен встать и выйти из «ряда вон», сесть на «электрический стул «Электрон»», говоря словами Виктора Цоя. Пока все будут стоять в ряду, я перспектив не вижу. Все будет сводиться к очень скучным и слабым решениям, чтобы никто не критиковал. В лучшем случае вы получите скучный проект, в худшем – вообще ничего. Тут вопрос не одного «Буяна». Я пока не знаю, как эту практику в целом по стране развить. Может запустить отдельную образовательную программу, учить брать на себя ответственность и «функцию громоотвода» (улыбается – прим.ред.). Без этой внутренней позиции, какой бы ты квалифицированный не был, ярких проектов не будет.

Из личного архива С.О.Кузнецова
Лужники. Большая спортивная арена (источник: пресс-служба Москомархитектуры)
Лужники (источник: пресс-служба Москомархитектуры)
Лужники. Дворец водных видов спорта (источник: пресс-служба Москомархитектуры)
Парк "Зарядье" (источник: пресс-служба Москомархитектуры)
Парк "Зарядье" (источник: пресс-служба Москомархитектуры)
Из личного архива С.О.Кузнецова

Какими знаниями и качествами должен обладать такой специалист?

Ключевой момент – знать мировой контекст, что вообще происходит, и понимать актуальные критерии качества, которые стремительно меняются. Меняются технологии. То, что вчера было модно и круто, сегодня может оказаться вчерашним днем. Надо идти в ногу со временем. Надо делать максимально актуально. На практике – памятником архитектуры становятся объекты, современные и актуальные в момент их создания. Тогда это остается интересным. Если в момент создания ты архаичен – ты неинтересен потом. Это надо уметь различать, знать, чувствовать, это вопрос квалификации. Потом, надо безусловно понимать спектр людей и компаний, которые могут решать задачи. Важный момент – как ты будешь формировать команду, кого приглашать. Сегодня это глобальный вопрос. Мы сегодня для решения задач ищем людей по всему миру. И третий момент – умение вести переговоры. Это дипломатический аспект. На собственном опыте могу сказать, что вести диалог приходится с городскими сообществами, с представителями Архнадзора... И не только внутри города, а иногда и страны, например с ЮНЕСКО. Все это тоже часть работы. Проект важно отстаивать, не только рассказывая в прессе и соцсетях гражданам, но и в официальных структурах, находя аргументы, используя документы, объясняя нюансы. Так мы работали с Кремлем, если речь идет о Зарядье, работали с ФИФА, если говорить про Лужники. Надо было искать способы решения задачи, руководствуясь здравым смыслом, а не только имеющимися ограничениями. Договор часто не имеет необходимой в дальнейшей работе детализации. И когда возникают проблемы, выясняется, что решить их сложно. Например, речь шла о том, чтобы сохранить Лужники, а не сносить их. Сделать реконструкцию, при этом потеряв те места, по которым наша страна уже взяла на себя обязательства. Надо было убедить всех, что мы сделаем хорошо, и мест хватит всем, несмотря на то, что их будет меньше. Эти три аспекта я считаю самыми важными в работе такого специалиста.

В 2018 г. на кафедре территориального развития им.В.Л.Глазычева в качестве руководителя Вы запустили две программы дополнительного профессионального образования: Study Visits и Городские проекты. Программы рассчитаны в первую очередь на региональных и муниципальных служащих. Вы хорошо понимаете проблематику российских регионов. Как бы Вы ее обозначили, и как программы позволяют преодолевать эти проблемы?

Одна из главных проблем в российских регионах – нехватка компетентных специалистов в области городского планирования и архитектуры. Собственно, именно задачу повышения компетенций мы и решаем в рамках программ в РАНХиГС. Могу с удовольствием отметить, что за два года уровень подготовленности наших слушателей существенно вырос: они предлагают более сложные проекты в своих итоговых работах, задают более сложные вопросы, и программа усложняется вместе с повышением запросов слушателей. Повышение компетенций в региональных управлениях развития городов решается разными путями: созданием региональных центров компетенций, участием специалистов из федеральных центров в региональных проектах, конкурсными программами при участии международного профессионального сообщества – все эти меры существенно влияют на рост квалификации региональных специалистов. С гордостью отмечу, что во всех этих проектах и программах мы встречаем наших бывших и будущих слушателей. Если говорить непосредственно о пространственном развитии российских городов, то главная проблема носит глобальный характер: более 30% населения страны живет в городах, теряющих свое население. Как правило, это города с населением ниже 250 000 человек. Работа в городе с таким характером городского развития имеет свою специфику. Главной темой становится комфорт проживания, помогающий, если не увеличить население города, то хотя бы снизить потери. Такой международный и российский опыт городского планирования на уровне депопуляции есть, и мы его показываем нашим слушателям. В российских городах много  пространственных проблем развития, являющихся результатом всех исторических перемен, происходивших со страной: типовые жилые дома – наследие эпохи индустриального домостроения, лишающие города индивидуального облика; железные дороги, неэффективно используемые в городе и отделяющие районы друг от друга, от реки, от исторического центра; инженерные сети, до сих пор «не дошедшие» до регионов в полном объеме; промышленные территории, неиспользуемые или используемые неэффективно; экологические проблемы в городах, угрожающие не только здоровью жителей, но и социальному равновесию в обществе… Все эти непростые темы обсуждаются со слушателями и являются частью наших образовательных программ.

Помимо этого, Вы являетесь куратором первого в России бакалавриата в сфере управления городским территориальным развитием. Какими ключевыми компетенциями, на Ваш взгляд, должен обладать специалист в сфере управления городскими проектами? 

Желательно, чтобы  специалист имел опыт непосредственной работы над городскими проектами, знал не понаслышке и о многофакторном характере городского развития, и об уникальном, непредсказуемом характере каждого нового кейса в городских проектах. В основе его профессиональных знаний должны лежать знания истории городского развития в мире и в России, правовая грамотность в области городского планирования и городского регулирования, современный опыт проектирования городских территорий в России и за рубежом. Что касается общих компетенций специалиста, хотелось бы, чтобы он был открыт для новых идей и знаний. В итоге, главная задача наших программ – «расширение» сознания, демонстрация возможностей для городского развития и поиск будущего пути совместно с нашими слушателями.

К вопросу правовой грамотности – можно с уверенностью утверждать, что Вами накоплен уникальный опыт. Под Вашим руководством ведется активная нормотворческая деятельность в сфере архитектуры и градостроительства: была проведена разработка стандартов массовой застройки, пересматриваются устаревшие нормативы, вводятся новые стандарты качества, в том числе в сфере благоустройства. Кроме того, проведено более пятидесяти архитектурных конкурсов, разработано свыше пятидесяти проектов, многие из которых реализованы, либо находятся в стадии реализации. Какие меры уже опробованы в Москве и могут быть тиражированы в регионах России с учетом ограниченных, в том числе финансовых, ресурсов?

Как показывает практика, за одни и те же деньги комплекс услуг может быть разным. Понятно, что ресурсы ограничены. В Москве они тоже в том или ином смысле ограничены. Я считаю, можно тиражировать опыт выбора себе партнеров для работы. Конкурсы – это и есть выбор партнера. Есть сумма Х, которую нужно потратить рационально. Важно вести поиск творческих решений в тесном взаимодействии с разными специалистами. Это ключевой опыт, как получить максимальный результат из имеющихся возможностей. Потом эти проекты будут влиять на то, чтобы в будущем у тебя ресурсов было больше. Если ты загружаешь экономику города задачами, которые ты формулируешь, она начинает развиваться: производятся локальные строительные материалы, местные подрядчики и производители получают возможность работать. Тема локализации производства для нас тоже очень важна. Да, в рамках конкурса ты можешь привлечь не местного специалиста. Но зато идеи, которые он принесет, позволят тебе не просто реализовать проект, но и стимулировать дополнительную сферу деятельности городской экономики. Если мы говорим про регион, это может быть деревообработка, например. Это даст возможность развития рабочих мест. На такие факторы важно обращать внимание. Мне кажется, это та практика, которую целесообразно распространить в регионах.

Успеваете ли Вы следить за региональными проектами в сфере архитектуры, территориального и градостроительного развития? Какие проекты в последнее время Вам показались интересными?

Да, стараюсь следить за проектами коллег. В рамках Культурного форума в Санкт-Петербурге одна из целей участия – обмен опыта с регионами. Это мероприятие с международным участием, но и с российскими регионами мы активно взаимодействуем, в том числе. В этом году я пару раз с удовольствием съездил в Никола-Ленивец. Прекрасный пример развития территории! На пустом месте силами арта и архитектуры сделать такой центр притяжения. Это хороший и не единственный пример. В Петербурге Севкабель, например (арт-пространство «Порт Севкабель» - прим.ред.). Это очень интересные проекты, именно в силу того, что применяется много нестандартных решений, в том числе и «благодаря»ограниченности ресурсов.

В последнее десятилетие большое внимание уделялось развитию открытых общественных пространств, созданию условий для повышения коммуникации людей. На ваш взгляд, пандемия, с которой столкнулся мир в 2020 году, оставит какой-то неизгладимый след на уровне стандартов массовой застройки, развития общественных пространств, например, или термин «социальная дистанция» со временем исчезнет?

Я уверен, что дистанция исчезнет. Придет вакцина, придет адаптация, и тема дистанции будет преодолена. Но след останется в сознании людей. Мы в городе побуждаем всех вести активный образ жизни, в любую погоду заниматься на улице спортом, проводить время в парках, общественных пространствах. Этот след, как некий залог того, что главная история на пути к здоровью и долголетию – здоровое тренированное тело, которое не дает вирусу шансов. Буквально сегодня утром Джеф Спек, автор книги «Город для пешехода», прислал видео, где отмечается, что пандемия ярко продемонстрировала, что тема профилактики важнее темы лечения. Ничего так не помогает и обществу, и медицинской системе, как ответственность за себя. Ты следишь за здоровьем, ты держишь себя в форме, ты не набираешь лишний вес. И это касается не только коронавируса. Перечисляется множество болезней: диабет, сосудистые заболевания, все, что связано с суставами, возрастные изменения. Статистика заболеваний среди людей, регулярно бегающих, в части возрастных изменений (например, склероз и пр.) нулевая. Сегодня ты можешь гарантировать себе старость другого качества, если ты регулярно занимаешься аэробными видами спорта. Нужно заниматься образованием. Пандемия заставляет людей встряхнуться в поиске решения. А решение, на мой взгляд, в здоровом образе жизни. Если проанализировать статистику по тяжести последствий вируса среди разных групп населения, очевидно, что люди в хорошей физической форме не застрахованы на 100%, но переносят это квантово легче, чем все остальные. Я надеюсь, именно такой след оставит пандемия в нашем сознании.

На Ваш взгляд, какие вызовы стоят перед сферой градорегулирования в Москве и России в целом в ближайшие 10-15 лет?

Я уверен, что перед всеми стоит базовый вызов, абсолютно решаемый – нормативная база. У нас есть серьезная отсталость в этой сфере, которая нас сдерживает сегодня и не дает применять множество инновационных решений. Например, актуальные строительные материалы. Абсолютно избыточная нормативная база, которая вяжет проекты «по рукам и ногам». Тема сверх зарегулированных пожарных нормативов и регуляций, которые всю деревообрабатывающую отрасль держат. Например, мы сегодня многоэтажное строительство в дереве не можем вести. А то, что можем, становится очень дорогостоящей затеей, потому что отрасль не развита. Это как с сотовой связью. Пока сотовые телефоны у десяти человек, связь очень дорогая. Здесь тот же самый принцип работы. Мы большую пролётность на деревянные этажи не можем сделать. В Казани делали. Но это сложно и дорого. Развитие индустрии сильно сдерживается пожарными нормативами. Плюс использование территорий. Те же самые пожарные проезды. Объекты нормирования, которые у нас часто избыточны по градпланированию. Например, по проектам реновации много критики, что мы строим высокие дома. Мы объясняем жителям, что в этих проектах та же плотность застройки, что и в любом европейском, американском городе. И существенно ниже, чем в любом азиатском городе. Другими словами, мы находимся, скорее, на нижней границе разумной застройки, чем на верхней. Но «благодаря» нашим нормативам, где мы обязаны предусмотреть пожарный проезд, оставить площадку под выгул собак, под газон и под еще множество других обязательных опций, пятно под дом сужается, и остается мало места под застройку. И мы вынуждены «идти вверх», потому что это плотность, которая позволяет городу иметь нормальную инженерную структуру, развиваться транспортной инфраструктуре. Нельзя построить станцию метро, если у тебя плотность низкая. А это создает условия для появления дорожных «пробок» и других проблем. Даже при всей обширности московского метро его все равно недостаточно, потому что везде плотность разная. Есть взаимосвязанные вещи, которые надо понимать и сложно объяснить. Мы пытаемся это доносить. Мы понимаем, что в низкой этажности жить приятнее, чем в высокой. Но важно в то же время понимать, что есть базовые городские показатели, в частности, плотность городской застройки, которая позволяет быть городу эффективным. Производной от нее в нашем случае является этажность (из-за нормативов). В случае Лондона и Парижа этажность важной не является, там плотность застройки выше. Поэтому, когда нас критикуют, понимаешь, что критикуют не нас, а устройство индустрии. Вот очень важный вызов, на который нам необходимо в ближайшей перспективе найти грамотные ответы для дальнейшего развития.